Дискуссия об исчерпывающей формализации законодательства

Дискуссия об исчерпывающей формализации законодательства - периодически возникающая на полях этих наших интернетов.

Постановка вопроса

Содержательно данная дискуссия сводится к тому, что гуманитарно неграмотные программисты (и лица, позиционирующие себя в качестве технарей) риторически нападают на юристов и заявляют, что законодательство написано плохо, двусмысленно, непонятно для обычного человека, и что, если бы, структурные правила и формат написания законов отдать на откуп программистам и/или, хотя бы, математикам, то они сумели бы переформулировать эти законы так, чтобы всё было логично, понятно и правоту сторон по закону в любых конфликтных ситуациях можно было бы выяснять при помощи специально написанной программы, которая действовала бы предсказуемым образом, то есть исключала бы коррупцию и фактор волюнтаризма со стороны судьи.

По мере массового внедрения вычислительной техники эта теория получила относительно широкое хождение, в том числе за счёт того, что программисты-энтузиасты сумели 'продать' её разнообразному начальству низкого и среднего уровня. Особенно громким пафос этой позиции стал после массового появления и внедрения генеративных искусственный нейронных сетей, в том числе использующих большие языковые модели.

Реалистичность предложения

Разумеется, идея о том, что можно полезным способом полностью формализовать сколько-то нибудь объёмный пласт законодательства, например в сфере гражданского, семейного права или даже какой-то более узкой раздел права, например наследственное право, может возникать только по неграмотности её автора. Программистам такая неграмотность простительна, по крайней мере, пока они не лезут со сверхценными идеями переустраивать мир. Однако, при переходе к обсуждению практической стороны вопроса, следует ознакомиться с матчастью.

Невозможность однозначного понимания естественного языка

Законодательство пишется на естественном языке. Естественный язык неформализуем сам по себе. Это его фундаментальное свойство, выводимое на разных уровнях. Наиболее важным, однако, для обсуждения, является сформулированная Людвигом Витгенштейном проблема следования правилу. В простых словах, в своей работе Философские исследования, выпущенной в 1953 году, Витгенштейн подробно раскрыл и показал, что на естественном языке невозможно сформулировать какие-либо правила, которые бы всегда - в любое время и вне контекста понимались бы одинаково всеми, кто эти правила воспринимает.

Витгенштейн опровергает идею, что язык есть "исчисление правил значения". Хотя нельзя отрицать, что язык есть деятельность по правилам, но эти правила, с точки зрения Витгенштейна, принципиально нельзя систематизировать в исчисление. Поэтому он стремится показать, что нельзя говорить о неосознанном следовании языковым правилам, которое можно было бы тем или иным образом эксплицировать и дополнить им осознанное следование правилам, чтобы таким образом построить исчерпывающее исчисление языковых правил.

При этом Витгенштейн раскрывает два тезиса:

а) нет такой системы языковых правил, которая была бы полной и недвусмысленной, и

б) нет такого правила, которое независимо от нашей практики его применения определяло бы, правильно или неправильно используется выражение.

Нельзя сказать, что результаты Витгенштейна окончательны для философии языка, но, на текущий момент, они общепризнаны, не отвергнуты ни наукой, ни философией и задают пороговые ограничения для всей затеи.

Для вопроса о формализации законодательства важно то положение, что любая предсказуемая, детерминированная работа вычислительной системы, программы, сводима к тому или иному виду исчисления, представляемого в эквиваленте в виде машины Тьюринга, частично рекурсивной функции или иного аналогичного формализма. А раз естественный язык не может быть рассмотрен как исчисление правил значения, то и выражаемый им смысл невозможно перевести в формальную систему, любая из которых, в итоге, сводится к арифметике Пеано или иному аналогичному виду формального исчисления .

Тезис о выделении формализуемого подмножества естественного языка и его практические следствия

Казалось бы, демонстрация приведённых выше обстоятельств должна остановить пыл энтузиастов формализации законодательства, но, наиболее упорные, выдвигают идею о том, что, хотя целиком естественный язык формализовать нельзя, но, якобы, можно было бы выделить из него формализуемое полезное подмножество и писать законы на нём.

На это предложение можно было бы ответить, что оно, на самом деле, является закольцовкой аргументов и ничего не добавляет к разговору. Если мы не можем формализовать естественный язык, то какие основания у нас ожидать, что можно формализовать его подмножество, достаточное для написания законодательства?

Но можно разобрать этот аргумент и подробнее.

Естественный язык, как минимум, содержит в себе логику и математику, которые должны были бы быть включены в подобное формализуемое подмножество просто потому, что и логика и математика непосредственно применяются людьми в социальной, в том числе в хозяйственной деятельности.

Логицизм, то есть научная программа о сведе́нии математики к логике был выдвинут Лейбницем в конце 17 в.

Практическое осуществление логицистического тезиса было предпринято в конце 19 — начале 20 вв. в работах Фреге, и в «Principia mathematica» за авторством Уайтхеда и Рассела.

В 1931 году Гёдель показал, что никакая формализованная система логики не может быть адекватной базой математики.

Дальнейшее развития этого направления науки привели к появлению теории типов, первоначальной основанной на упомянутой работе Уайтхеда и Рассела и дальнейшего многообразия формальных теорий, вплоть до новомодной HoTT. Ни одна из них не может считаться убедительной основной для юриспруденции, даже если бы они были пригодны для описания естественных жизненных ситуаций. Просто потому, что трансляция любого описания, данного на языке подобных теорий в понятные для обывателя термины является задачей нереализуемой сложности.

Любые претензии к современному законодательству о его двусмысленности и непрозрачности при переходе на формализмы подобного уровня сложности следовало бы отвергнуть - так как получилось бы, что строгое законодательное описание требований закона, созданное при помощи подобного формального подмножества языка может оказать потенциально непонятным для обывателя, либо содержать в себе логически дыры и прорехи, доступные только избранным специалистам.

В этом месте мы приходим к тому, что предложение о смене неформального, естественного языка написания законов на формализованный специализированный его диалект равнозначно смене одного корпуса специалистов по трактовке этих законов (юристов) на другой (программистов-математиков). Идея сама по себе сомнительная, так как программисты и математики не выглядят сколько-нибудь адекватной группой специалистов по разрешению конфликтов в социуме, для чего и была придумана юриспруденция.

Аргумент о том, что после такой смены можно будет хотя бы выверять юридические позиции сторон в спорах при помощи специально написанной программы, как мы видим, не выдерживает никакой критики - с активным применением той же теории типов сейчас построены многие языки программирования. Но никто не слышал о том, чтобы программисты программировали без ошибок. После этого можно было бы сделать вывод, что предложение выгнать юристов, которые 'мутят' сводится к замене их программистами, которые 'мутят' ничуть не меньше.

Формализация истины

Впрочем, эту часть спора можно было бы и пропустить, так как мы писали о том, что могло бы быть, если бы формальные теории были пригодны для формального описания законодательства. Но они непригодны, и это очень легко показать. Большая часть состязательных юридических процессов сводится к процедурам установления юридической истины. Понятие истины, в том его объёме, который необходим для использования в юриспруденции, не является формализуемым. Оно само по себе является структурообразующим для языка и не имеет никакого физического смысла, пребывая языковым и социальным феноменом. Не существует ни одной сколько-нибудь убедительной теории, которая давала бы абсолютно неволюнтаристский, то есть устойчиво воспроизводимый формальный метод установления истины при рассмотрении спорных вопросов между членами социума.

Практический пример:

Статья 65 СК РФ гласит:

... 3. Место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей.

При отсутствии соглашения спор между родителями разрешается судом исходя из интересов детей и с учетом мнения детей. При этом суд учитывает привязанность ребенка к каждому из родителей, братьям и сестрам, возраст ребенка, нравственные и иные личные качества родителей, отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком, возможность создания ребенку условий для воспитания и развития (род деятельности, режим работы родителей, материальное и семейное положение родителей и другое).

При формальном подходе программа-судья должна была бы вычислять (разумеется на основании каких-то внешних данных) интересы ребёнка как значение сложной функции со многими переменными, то есть, по сути, решать задачу многокритериальной оптимизации. Поскольку веса важности критериям при решении таких задач выставляют на основе произвола постановщика, то и здесь робот-судья, с любой формальной моделью вычисления такой функции был бы вынужден использовать эти веса выставлены непонятно по какому и заведомо неуниверсальному критерию. Ни в какое формальное описание закона невозможно вписать заранее важность степени привязанности каждого из нескольких детей к родителям, друг другу, условиям и т.д. одинаковым для всех разводящихся семей образом.

"Экстремистский тезис" о нежелательности написания законодательства для неформализуемых случаев

Данный тезис, как правило, звучит последним аккордом в разговоре, после того как сторонник формализации законодательства убеждается в невыполнимости своих тезисов и является несерьёзным. "Если не формализуется - значит не нужно" - заявляют некоторые из дискутантов.

Вышеприведённый пример со спором о месте жительства детей прекрасно показывает, что законодательство в таких вопросах является весьма востребованным. Было бы странно искусственно урезать его только для выполнения пожеланий тех, кто выдвигал свои предложения, первоначально якобы для того, чтобы облегчить людям жизнь.

Функция закона, и юридической системы в целом - помогать людям разрешать конфликтные ситуации, и если искусственно ограничить сферу применения закона, освободившееся пространство жизненных ситуаций станет предметом разборок с позиции силы.

Текущая ситуация

Несмотря на то, что, как показано выше, идея о полной формализации законодательства является откровенной маниловщиной, обоснование этого факта, зачастую, оказывается достаточно сложным для понимания начальства, а энтузиасты, пытающиеся протолкнуть идею - весьма убедительными. По этой причине теория о возможности полезной формализации законодательства и "автоматического правосудия" находит определённое понимание среди политиков, которые, временами, высказываются в поддержку данной затеи.

Прагматично мыслящие программисты, в частности, исследователи INRIA разрабатывают исследовательские проекты, которые обеспечивают фрагментарную формализацию законодательства, которая могла бы оказаться полезной.

Практическая реализация

Разумеется, автоматизация части процесса правосудия возможна. Она применяется, в том числе и в настоящее время, но реализуется, как правило, для узкого класса высокостандартизированных и постоянно повторяющихся случаев. Наиболее очевидный пример - автоматическая фиксация нарушения правил дорожного движения и последующая автоматическая же реализация мер наказания, как правило, административных штрафов.

Опровергает ли этот практический пример вышеприведённую аргументацию?

Если говорить строго, то нет, по той причине, что сами алгоритмы фиксации нарушений вовсе не формализованы, а являются плодом работы программиста и, ряде случаев, слабовоспроизводимой тренировки нейросетевых моделей. Сами подобные системы, при внешней схожести с обсуждаемым предложением, содержательно не имеют с ним ничего общего и не могут быть эффективно расширены, например, на гражданское законодательство.

В КНР, тем временем, проводятся масштабные эксперименты "с другой стороны" - вместо формализации текстов законопроектов производятся попытки применить искусственный интеллект к обработке юридических текстов на естественном языке.

См. также

• EDI
• Смарт-контракт
• Автоматические консультанты по юридическим вопросам
• Общество кибернетического присмотра
• Catala
• Литературное программирование
• Кобол